Только что пришла с передовой,
Мокрая, замерзшая и злая,
А в землянке нету никого,
И дымится печка, затухая.

Ты дошел до Берлина – есть правда над нашей судьбой.
Где ты был, как ты выжил в проклятом году невоспетом?
В партизанских болотах? В лесах, окруженных пальбой?
В отступающих армиях?.. Впрочем, не стоит об этом.

Лежит земля, от зноя бурая,
И молит небо: напои!
Донетчина, как перед бурею,
Молчит, предчувствуя бои.

В каждом городе, в посёлке и в селе
Каждым именем священны и велики
Обелиски, обелиски по земле,
Словно боль, окаменевшая на вскрике.

Мне помнятся друзья мои, солдаты:
Южане, волгари, сибиряки,
Обстрелянные дерзкие ребята,
Окопные жильцы – фронтовики.

Через поля, леса, чугунный лед,
Всегда кипучая, всегда живая,
Спешит, неугомонная, вперед
Дорога боевая, фронтовая.

Что разъезды малы,
Кто говорит?
Воинским составам
Путь открыт!

Всё так и сбылось:
Громыхнули вагоны и стали,
По окнам ударил
Сосновый настой тишины

Хлеборобами были все трое,
Но работу оставить пришлось:
Скрылось солнце вдали золотое
От фашистских сапог и колёс.

Полевой медсанбат в раздырявленной роще,
И в машину с крестом загружали мешки.
«Было б время, лечил бы, отрезать-то – проще,
А пока удобряем в округе лужки».

Да разве вместишь в сундуки
наше приданое?
Нас повенчали штыки,
нас охраняло страдание.

Обелиски ли, нежные розы ль, огонь ли, окопы ль
окружат тебя здесь по краям крепостного кольца –
смуглолицый мой, синеглазый мой Севастополь,
я узнаю тебя, как сын узнает отца.

В войну погибли миллионы
Бойцов – отважных, молодых.
О, лейтенантские погоны
И искры звёздочек на них!

Уткнулся в тучу месяц тонкорогий.
То пылью ветер бросит, то дождём.
Сегодня мы прифронтовой дорогой
Всю ночь как заведенные идём.

Дрожат и плещут за окном
тяжёлые поля пшеницы,
покажется – она дымится.
Дождь как стена к земле кренится...