Ты свети, мой фитилек,
Маленькое солнце,
Чтоб тебя найти не мог
Часовой в оконце.

Идем мы скрытно, без огней.
Пыхтит машина, и одно
Твердит как будто кто-то в ней:
«Давным-давно. Давным-давно».

Об одном тревожились мы только:
Чтоб никто не смог нам помешать…
В сорок первом с Нестеровым Колькой
Мы на фронт наладились бежать.

Дед Сысой не спал перед грозой –
Всё ходил, поскрипывал кирзой…
Громыхнёт в полнеба, почернеет!..
Он закурит, вслушиваясь в гром…

Где теперь на маленькой высотке
Обелиски смотрят в синеву,
Жизнь была до ужаса короткой,
Смерть людей косила, как траву.

Так и нет на свете учебников-волшебников
О страстях стихии стиховой…
Еду в эшелоне, будто некий Хлебников,
С тетрадью школьной, пухлой под головой.

На кручах, в парках, у вокзалов…
Железом, кровью и золой
Судьбина намертво связала
Солдат с родимою землёй.

Сюда, отец, садись, отец,
За наш семейный стол.
Пусть поздно, всё же наконец
Ты к нам, отец, дошёл.

В моё не розовое детство,
Когда окончилась война,
Я помню, как хотел наесться
На все иные времена.

Снег и лед. Под Ленинградом
Дед Мороз вступил в права.
Зимний фриц с потухшим взглядом
Прячет руки в рукава.

Идут ветераны последней,
Последней войны мировой,
Оставив потомкам в наследье
И мир, и победный покой.

Как будто весна без конца и без края
Пред мною раскинулась вновь,
Так нынче при встрече с тобой расцветает
Счастливая наша любовь.

Война. Призывы: «Родина в опасности!»,
«Вставай, страна!» И – «Родина зовёт!»
Мы знали цену этой страшной гласности –
солдатка-мать, и я, и весь народ.

Они оставили свой след
На высях небосвода
Горящим факелом Побед
И в памяти народа.

Подымите заздравные чаши, друзья!
Он родился уже, он идет, –
За него и непьющим не выпить нельзя –
Сорок третий сверкающий год!