Я видел, как плакали наши солдаты,
От слез не добрея, а делаясь злей,
Когда запылали колхозные хаты,
Зажженные немцем на русской земле.

Погиб в далекой Венгрии друг Колька.
Осталась фотокарточка – и только.
Упал, роняя верную винтовку,
И не вернулся в домик на Чижовку.

Во фляге – лед. Сухой паек.
Винтовка, пять гранат.
И пули к нам наискосок
Со всех сторон летят.

Есть тихие селения в России,
Привычные, невзрачные на вид.
Вдоль улиц дети бегают босые.
И что-то там, на большаке, пылит.

На марше,
В карауле,
На привале,
Когда почти беспомощны слова...

Закричит возле дома сорока –
Мать, волнуясь, глядит из сеней:
О! Наверное, гость издалёка
С доброй вестью торопится к ней!

Человек он кремневой породы
И судьбу свою клясть не привык.
Призывник сорок первого года –
Самой страшной войны призывник…

Пришёл солдат домой, принёс медаль с войны.
Стал конюхом в милиции служить.
Точнее – не домой, пришёл он сиротой,
Израненный, больной – приехал к тётке жить.

И только бы девчонке стать красивой –
В окопы оступилась тишина!
И пушки, сплюнув смазку, пробасили:
А вот на красоту вам, вот война!

Над погостом виснут облака,
Словно над могилою венки.
Хоронить несут фронтовика
Друга своего фронтовики.

Осенний дождик льет и льет.
Слышны войны раскаты.
А ветер злой вот-вот сорвет
С земли аэростаты.

Летний день надоедливо звонок,
Мухи жалят, и солнце слепит.
На кирпичной ступеньке котенок
Развалился и будто бы спит.

Мы знаем, как никто на свете,
Войны отчаянья и мглу.
Всё больше старики да дети
Тогда работали в тылу.

Ещё в ушах звучат слова
О мужестве и смелости.
Чернила высохли едва
На аттестате зрелости.

Так бывает: живешь и не ждешь новостей,
Годы взлета – давно за спиной…
Присягает мой сын в День защиты детей –
Мой детеныш, единственный мой.