Пора наступленья – она
Рычажная сила в руке,
А тут у реки кривизна
И рота прижата к реке.

Как прошлый год, как десять лет назад,
Разбрасывает листья Летний сад,
И кружатся они, и бьются оземь.
И как свидетель смотрит Ленинград...

Шёл солдат к Победе
Много вёрст и дней.
В медсанбате бредил
По ночам о ней.

Парил в небе коршун, как праздничный Бог,
Белела дорога средь желтых хлебов.
Она, полевая, коня веселила,
По мостику, бричкой гремя, проходила.

Воротясь с великой войны,
Я у дома сижу своего.
Я живым воротился с войны,
Но, увы, не забыл ничего:

Хребет Евразии – Урал
Тыл и войну страны держал,
Стальной бронёй гремел в Европе,
Блистал он касками в окопе...

Выросли, шумною ратью
Встали в округе леса…
Все тебе слышится –
Братья
Там подают голоса.

В военной суете вокзала
Проезжий люд сновал, жуя.
Прощаясь, мама мне сказала:
«Тебя уж не увижу я».

Не помогут нам стоны,
Нас не выручит плач:
Их не знают законы,
Их не слышит палач.

Когда похоронка пришла – для него
Застыли озёра и реки.
Не видел, не слышал старик ничего,
Как будто бы умер навеки.

…Из дальних окопов, сквозь грохот войны,
Стремлюсь я в родимые дали.
Мы туры твои, и твои мы орлы,
И клятву на верность мы дали.

Человек он кремневой породы
И судьбу свою клясть не привык.
Призывник сорок первого года –
Самой страшной войны призывник…

Бьет по крылу мятущееся пламя.
И песню об отчизне экипаж
В последний раз поет под облаками,
Последний сделан в высоте вираж.

Война…
И души, и сердца
Война проклятая терзала.
А проводив на фронт отца,

Москва, как мать, нас провожала в бой
В день Октября. Не таял снег на лицах.
Нет у Москвы других – и мы собой
Закрыть должны все подступы к столице.