Над водой балтийской стелется дым,
Стреляет в туман Кронштадт.
Стальными утесами из воды
Разбитый встает «Марат».

Переступлю незримую черту,
неверия порог преодолею
к тебе в самом себе, –
в секунду ту

Я, с боем прошагавший всю войну
И видевший селений русских пепел,
Взглянул вдруг на девичью седину,
Сжал автомат и девушке ответил

Осколки голубого сплава
Валяются в сухом песке.
Здесь всё: и боевая слава,
И струйка крови на виске…

Рвались фашисты к Волге, к Сталинграду,
повсюду сея ужасы войны.
И гнали на восток коровье стадо
колхозные подростки. Пацаны!..

Если б не упрямство Ривы,
Может, все б остались живы –
И она, и старики,
И дочурка с белым бантом...

Тянет тачку ишачок,
А на тачке – старичок.
Это дедушка Игнат,
Зазывает:
– Ви-но-град!

Здесь дорога, словно змея,
Извивается между скал,
Через облачные края
Выползая на перевал.

Для пацанов любая даль желанна,
Загнать домой нас было мудрено,
А тут ещё на нескольких экранах
По вечерам бесплатное кино.

«Не восполнив, крупицы не трону», –
Говорит, будто давний зарок,
Вспоминая до боли знакомый,
Обжигающий душу урок.

Наши мамки, наши няньки,
Нас на санки посадив,
Тащат, тащат в гору санки,
Как состав – локомотив.

Как будто бы разверзлась тьма,
Всё стало светлым вдруг и нежным,
Казалось, все сошли с ума
От этой радости безбрежной.

Шумят под Можайском дремучие ели,
И сосны шумят, потерявшие сон.
Четыре недели, четыре недели
Сражается насмерть в лесу батальон.

Летели снежные медлительные хлопья,
Ложились стаей шумных легких ос…
Вдруг почтальон в холодные окопы
Твое письмо желанное принес.

Храпят и волнуются кони,
Настал расставанья черед.
Пехота лежит обороне,
Разведка уходит вперед.