Ну как мне внуку объяснить,
Когда он слишком мал,
Зачем ходил я немцев бить
И зренье потерял?

Под струями свинцового дождя
Упал солдат зелёным утром мая,
На песню до победы не дойдя,
Руками землю крепко обнимая.

Были куплены кольца,
Ведь не ждали беду…
Он ушёл добровольцем
В сорок первом году...

Прости и помилуй всех тех,
кто был в правом бою.
Прости и помилуй, и дай Ты им место в раю.
Прости и помилуй, кто землю мою защитил...

Как латунь блестит солома.
Жгут как осы остюки*.
Вдруг далёкий отзвук грома
Тронул дрожью колоски.

И содрогнулись колокольни,
И свечи вспыхнули в ночи…
Опять в моей Первопрестольной
Во славу музыка звучит.

На божничке, где икона
Встала накосо, врасшат,
Вместе с письмами погоны
С сорок третьего лежат.

Блины не выходили комом –
В те годы не было муки,
И, как закрытые райкомы,
Молчали в сёлах старики.

На Донетчине, блистая,
Звонкая, как птица,
Щебетала золотая,
Чистая криница –

Облака плывут над Бугом,
Плещут волны в берега.
И следим мы друг за другом –
Два смертельные врага.

Не стало слышно песен по округе,
Не шелохнется ветер среди нив.
Деревни спят, натруженные руки,
Как гири, на подушку уронив.

Меня война в развалины вела,
Но, контуры живые обретая,
Вдруг возникали, полные тепла,
Осенние пейзажи Левитана.

По всей планете нашей та встреча прогремела.
Оркестр московский сводный сыграл отбой войне.
От Спасской башни маршал к нам выехал на белом,
Другой скакал навстречу на вороном коне.

Пришёл с простреленной рукой,
Но слава ветру, что живой.
От ветра дрогнула рука,
Прицел нарушив у врага.

Взрыв. И наземь. навзничь. Руки врозь. И
Он привстал на колено, губы грызя.
И размазал по лицу не слёзы,
А вытекшие глаза.