Февральские лужи – во льду, как в стекле,
Поземка метет по венгерской земле.
Слышна пулеметная скороговорка.
Железной походкой здесь битва прошла

Не собирал ни марок я, ни бабочек,
А осенью на поле – колоски…
За перегорьем где-то жарко бахает,
И крестятся угрюмо старики.

Когда ушли бои от нас,
Забыв свои манатки,
Попался мне противогаз –
Резина для рогатки.

Константин Андреевич Сомов,
как пленяют Ваши полотна,
где листва густа, невесома,
и деревья тают во мгле.

А музыку я с детства полюбила,
тогда солдаты с фронта приходили,
победные весь день играли марши
на улице Победы Уралмаша.

Снаряд упал на берегу Невы,
Швырнув осколки и волну взрывную
В чугунную резьбу, на мостовую.
С подъезда ошарашенные львы

Шёл по улице пехотный
генерал.
Шёл и выправкой прохожих
покорял.

Да разве вместишь в сундуки
наше приданое?
Нас повенчали штыки,
нас охраняло страдание.

Лес ноябрьский – стволы за стволами,
словно роты осевших сапог,
словно люди своё отстояли,
но никто подменить их не смог.

Кружилась в поле злая осень,
Летела поздняя листва…
Их было только двадцать восемь,
Но за спиной у них Москва.

Ты без конца глядишь в окно
На пыльный и пустой задворок,
И чуткий градусник давно
кричит надрывно: сорок! сорок!

Ночь. В округе звенит тишина.
Под луной белоснежное поле.
Звёзд мерцанье. Стоишь у окна.
Мама, я задыхаюсь от боли.

Опять приказ: «По самолетам!»
Машины в полном боевом.
Рассветной дали позолота
Да синь в прицеле кольцевом.

Каждый по-своему
утверждает себя.
Один расписывается на храме:
«Здесь был Вася»...

Хмуро дремлют вековые ели,
Затерялся след военных троп,
И уже заметен еле-еле
Весь оплывший, брошенный окоп.