Мы жизнь начинали с обмоток,
С холодной еды в котелке,
С жестокого быта пехоты,
Зарытой в Копай-городке.

Стали добрыми слухи
И весёлым оркестр.
На виду у разрухи
Всё ликует окрест.

С холёными немецкими туристами
стояла я на ленинградской пристани
и ожидала свой трамвай речной…
И мне всё время мамочка мерещилась...

Рождается песня о жизни короткой,
Та песня ходила в солдатской пилотке,
Ее колыхали июльские травы,
Она унеслась на волнах Даугавы.

Прошёл обильный дождичек.
Достал папаня ножичек.
На наборной рукоятке –
Чернью: «Логинов Егор».

Играли дети на панели,
Мелком квадраты начертив.
Но снова свист. Опять разрыв.
Лежали дети на панели,

Имел земное имя он
До рокового дня.
Но безымянным погребён
У Вечного огня.

Над бурным морем Северным
Сражались истребители,
Стальные ястреба,
В свинцовом ливне веерном

На закорки взгромоздил слепенькую младшую:
Речку травянистую сестре не одолеть.
Где добыть съестное – то забота наша.
Обед болящей старшей быть должен на столе.

Благословен тот день и час,
Когда раскинулась коврами
Земля, которую Тарас
Босыми исходил ногами

Снаряды воздух разрывали,
Был день огнём и кровью крашен,
А тропкой девочка босая
Бежит, бежит навстречу нашим.

На погонах по лычке,
Из-под шапки – бинты.
В двадцать лет – фронтовичка.
В двадцать – с пулей на «ты».

В нашей старой школе, что за садом, –
Госпиталь. Деревья тут же, рядом.
В госпитале жизнь – не благодать.
Раненые ходят в сад гулять.

Не по рассказам вас я знаю,
Как житель города иной, –
Брусника, ягода лесная,
И запах сосен смоляной.

Так повелось, что гибнет первый,
Чтобы к победе шёл второй.
Страдали Бруно и Коперник
Далёкой, давнею порой.