Третий день артиллерия бьет по переднему краю,
Третий день нам пожары немецких усадеб видны,
Через линию прусских границ
мы послушную смерть посылаем!
Галки, галки, как при Годунове,
Сыплются с высоких куполов,
Галки, точно сгустки черной крови,
Точно буквы непрочтенных слов.
Над Москвой, по-зимнему красивой,
Стаями крикливыми кружась,
Вы – первопечатного курсива
Древних лет запутанная вязь.
Годы вас как память сохранили,
И Москва вам так же дорога,
Вас не заглушит автомобилей
Слитный рев, плывущий сквозь снега.
И над новой сечей, новой кровью,
Что не меньше прежней горяча,
Вы кружились, как при Годунове,
Сравнивая, споря и крича.
И к сынам московским долетали
Сквозь орудий гром, пожаров дым
Черные гонцы из вашей стаи:
«Устоите ль, други?» – «Устоим!»
Устояли. Слово было твердо.
Снова враг от стен Москвы отбит,
И опять она, как прежде, гордо,
Снегом серебренная, стоит.
И под вечер слыша ваши крики,
Головами уходя в туман,
Смотрят вдаль Блаженный и Великий,
Москвичи – Василий и Иван.