Эшелон на станции Зырянка*,
Уходя хвостом за горизонт,
Поглощал своей утробой танки.
Здесь, в тылу, и начинался фронт.

Эхо лaй разнесло по тоням*,
Пули свистнули им вдогон.
Но осталась ни с чем погоня,
Оборвав сумасшедший гон.

Разрядив наганы, автоматы
И себе устроив выходной,
Расписались русские солдаты
На Рейхстаге – и ушли домой.

И летели листовки с неба
На пороги обмерзших квартир:
«Будет хлеб! Вы хотите хлеба?
Будет мир! Вам ведь снится мир?»

Мы щавель за домом рвём.
День стоит ненастный.
Рассекает тучи гром
Плетью ярко-красной.

Прошли неласковые годы.
И спину разогнула мать.
Отец вернулся из похода,
Вернулся зверя промышлять.

Опустело полюшко – ни травы, ни колоса,
Дождик над землянкою. Каплет с потолка.
Собрались товарищи и поют вполголоса,
Собрались товарищи возле котелка.

Земля моих предков – в тумане густом,
Он черной повис пеленою:
То раны дымятся на теле родном,
Истерзанном дикой ордою.

Вспоминал Колотуша Иван,
Как он сватать девчонку ходил.
И не выпил, а будто бы пьян,
Как хмельной, с ней до зорьки бродил.

Мы идём на базар – Колька, Юрка и я…
Нам на долгую жизнь от базара осталась,
Словно высшая милость, великая малость –
Фотоснимок. Эпоха! Кусок бытия.

В стране тайги,
Где нависает хвоя,
Темна, колюча, широка,
Всё для победы

У женщины гордой
Девять детей.
Горя – по горло,
Радости – по горло
С ними ей.

Так бывает необъяснимо:
Как на выдохе, вдруг замрёшь.
Сколько раз пробегал я мимо
Огородов этих и рощ!

Детство – моя дорогая пора,
Хлебушка поиски тайные.
Всё на базар отнесла со двора
Мать, чтоб добыть пропитания.

Прах неизвестного солдата
По замершей Москве везли.
Не слово мёртвого комбата
Его позвало от земли.