Пусть помнят те, которых мы не знаем:
Нам страх и подлость были не к лицу.
Мы пили жизнь до дна и умирали
За эту жизнь, не кланяясь свинцу.

Величие забытых –
В кладбищенских разбитых плитах,
В окопах ржавых на краю болот,
В несытой теми океанских вод...

Не просто павшим – нет,
А с думой о грядущем
Воздвигнут монумент
И ныне всем живущим.

По Дороге жизни – сглаженной, спрямлённой,
Залитой асфальтом – мчит машин поток.
Слева, на кургане, к солнцу устремлённый
Их встречает белый каменный цветок.

Сигнал тревоги
над страной.
Подкрался враг,
Как вор ночной.

У Книги этой автор страшный –
Жестокая и долгая война.
Её герой – сражённый в рукопашной
Весёлый кареглазый старшина.

Дай же мне, память, воочью и прямо
Снова увидеть тот памятный час!
…Падая тихо на древний камень,
Вьются снежинки между штыками.

Когда прицельный полыхнул фугас,
Казалось, в этом взрывчатом огне
Копился света яростный запас,
Который в жизни причитался мне.

Мама плакала. Я не помню.
Я родился немного поздней...
Перестуком колёсным комья
Подбиралися к горлу ей.

Июнь, берущий в оборот.
Благословение на фронт:
– Какая ни случись беда –
Ты только с Богом будь всегда.

Ты говоришь – ровесники мы.
Ты прав. Но, понимаешь,
Мне часто снятся бомбёжек дымы,
Ты их, к счастью, не знаешь.

Этот день, может статься, будет и солнечным:
Траурная человечья река
Пронесёт по проспектам на спинах беспомощных
Последнего фронтовика.

В нашем третьем «б» послевоенном,
На «камчатке», у окна во двор,
Возвышались Тимофей с Матвеем –
Локоть к локтю и к вихру вихор.

Дремотно светит каганец,
Мать за полночь все бьет поклоны
И спрашивает у иконы:
– Когда ж конец?

За что солдаты проливали кровь?
В боях за Русь Святую в поле бранном…
Они все умирали за любовь,
За верность получали свои раны…