Гнут и гнетут холодные ветра
Упрямую полярную берёзу.
Окно землянки с самого утра
Дождя косого заливают слёзы.

Где повзводно, где поименно,
На важнейший рубеж сведены,
Держат крепкую оборону
Не вернувшиеся с войны.

Кто б мог подумать, что дотопаю?
Кто б мог поверить – доживу?
Не подорвусь перед окопами,
не рухну в красную траву,

Да, счастье было так возможно,
Была свобода так близка.
Но снова в сумраке острожном
Ствол автомата у виска.

Полечу или нет не знаю
До Луны или до звезды
Но Луну я пробовал на язык
В сорок первом году в Казани...

Солдат оставил тишине
Жену и малого ребёнка
И отличился на войне...
Как известила похоронка.

Надо мной ангел смерти летал,
Оперением черным блистая.
И свистел раскаленный металл,
Только – мимо, как волк завывая.

Господи, как время пробежало,
И какой прошёл я долгий путь!
Времени безжалостное жало
Мне с утра сегодня колет грудь.

По выходным, когда его просили,
Хоть старым был и за день уставал,
Колхозный кучер, Ващенко Василий,
Военные иконы рисовал.

Осиротели вдруг покосы,
ушли в разгаре дня косцы,
ушли, воткнув в покосы косы,
не докосив свои концы.

Весь день работали зенитки,
А бомбы – вестницы войны,
Как зло, спрессованное в слитки,
Взрывая жизнь и все пожитки,
Летели с черной вышины…

Как вспомню, грудь сожмёт до боли,
Я видел это только раз:
Горело жито в летнем поле,
А хлеба не было у нас.

Над морем синева громадных крыл.
Они темны. Движенье их незримо.
Шумящий их размах от взоров скрыл
обрывистые очертанья Крыма.

Отец войдёт…
С порога – снежный ком.
Отец войдёт…
С плеча – котомки в дом.

В былые мирные года
Под тихий шум ветвей
Текла здесь чистая вода
Среди нагих камней.