В начальную школу в Покровку
Я шёл в сорок пятом году
С холщовою сумкой-обновкой.
В запущенном барском саду...

Опасность братски поделив,
Нас встретил Мотовский залив,
Где облака намокшей ватой
Едва влачились над водой

«Какие уж это вояки –
Мальчишки, а не солдаты», –
Так говорили вслед нам
Женщины сокрушенно.

Котельнич, Оричи, Стрижи
И вот Чухломинский разъезд*.
Здесь, как слезу ни сторожи,
Она глаза мои разъест.

Судьба – души нелёгкий опыт…
Среди отеческой земли
сначала заросли окопы,
а мы – потом уже росли.

Скошены последние гектары,
Не найдёшь в полях ни колоска.
Перебором тихих струн гитары
Осень приплыла издалека.

Ты себя не терзай и не мучай
В дальнем южном дому тыловом, –
Лучше прежнего, чище и лучше
Мы с тобою еще заживем!

Земля ползет назад, рельефно горбясь,
Какую-то возвышенность суля.
Сказал сосед мой: «Пушкинские горы,
Священная российская земля…»

По мненью баб, всё будет чинно.
Достойно встретить – не пустяк.
Ведь как-никак придёт мужчина,
Хозяин дома как-никак.

В бронзе на черном мраморе
Сидит Айвазовский с палитрою
И пристально смотрит на море,
Недавно гремевшее битвою.

Когда на поле боя тишина,
Не рвутся мины и не свищут пули,
Когда в траншеях воины уснули
И чуткий сон их сторожит луна,

Ждём невернувшихся.
Может, когда-то
В дверь они или в окно постучат.
В дом наш войдут…

О, как тяжел разлуки путь!..
Распахан мир, но не для хлеба:
Снарядами распахан он,
Багровый дым окутал небо.

Прожектор выхватил из темноты
Рогатые лиловые кусты.
Мелькнул ручей в белесой полосе,
И стало ясно: талый снег осел.

От мешков вещевых горбаты,
От винтовок и станкачей,
Шли, качаясь без сна, солдаты
В черный чад фронтовых ночей.