…И ты не простишь никому ничего?
…Я помню, как в детстве, в сумятице мая,
Не зная ни имени, ни своего
Родимого дома, неверно ступая,

Когда-нибудь, в один из дней весенних,
А может быть, в один из зимних дней,
Войду я наконец в родные сени
И молча встану у родных дверей.

Мы не слышали взрывов снарядов,
Нам о смерти здесь пули не пели,
Но война проходила рядом
Сквозь простреленные шинели.

Пришел солдат домой с войны,
Глядит: в печи огонь горит,
Стол чистой скатертью накрыт,
Чрез край квашни текут блины

Я не ходил дорогами войны –
не взяли малолетнего в солдаты,
но до сих пор
меня тревожат сны...

Отец, прости меня, за то прости,
Что слишком долго шёл к твоей могиле.
Я встретил тыщи холмиков в пути
Без всяких фотографий и фамилий.

На серой северной скале,
Где всё сметала смерть,
Сумела на родной земле
Берёза уцелеть.

Вами, сударь, нынче недовольны все,
Более чем кем-либо досель.
Ваши возмутительные вольности
Тщательно заносятся в досье.

Было смехом да играми ты небогато.
Подпоясав фуфайку, в морозном тумане,
С топором на плече, с коркой хлеба в кармане
Я с друзьями пришёл на делянку когда-то.

Пепел главных военных преступников
Был развеян над Мюнхеном.
Слишком красиво звучит!
Несколько жалких горстей...

В шубейке, обгорелой и короткой,
Не пропуская никого, подряд,
Старуха раздавала по щепотке
Оставшийся от деда самосад.

Взошла заря в багровом, дымном небе,
И у Рейхстага сгрудились бойцы.
Сам фюрер Гитлер и сам доктор Геббельс,
Как говорится, отдали концы.

Разве ты сирота?.. Успокойся, родной!
Словно доброе солнце, склонясь над тобой,
Материнской, глубокой любовью полна,
Бережет твое детство большая страна.

и вот под веткою омелы
мы видим грубую чету
идут аресты и расстрелы
дрожат челюскинцы на льду

Пришлось им пробить леденящую вьюгу
Путем, где другие пройти не решались,
Но руки они протянули друг другу,
И легче на трудном пути им дышалось.