День кровянел, а сумерки синели.
По пыльной лебеде у большака
Бойцы несли в простреленной шинели
Голубоглазого политрука.
В глазах его ещё огонь метался,
Ещё не отступал он с высоты,
И встать, и в контратаку звать пытался,
Но грудь стянули жгучие бинты.
Его не донесли до медсанбата,
Похоронили на краю села.
И там, где распрощались с ним солдаты,
Сирень весною буйно расцвела.
Светилось чудо светло-голубое,
И из прохлады звёздной лепестка
Смотрели на меня сквозь вспышки боя
Кричащие глаза политрука.
Я и доныне помню, как дрожали
Ресницы, как он боль превозмогал…
Вот так мы раньше срока возмужали.
А Родине я позже присягал…