Было немало губительных троп,
Были пожары, снаряды и пули…
Где-то остался мой старый окоп –
Рыл я его в сорок первом, в июле.
Я ведь это видел сам.
Мать расспрашивала долго.
«Лги, – сказало чувство долга,
Мать поверит чудесам…»
Видел: снег изрыт и ал,
Опрокинутое тело…
Я сказал: уже темнело,
Я не видел, – я сказал,
Как она того хотела…
После обстрелов, лишений,
Пепла и снега в крови
Бродят по городу тени
Счастья, надежды, любви…
Тени замученных женщин,
Тени сожженных детей…
Помнят их меньше и меньше,
Не ожидают вестей...
С ними уходят – и с нами –
Свет довоенной весны,
Песен высокое пламя –
Юные грезы страны...
Новые выросли липы,
Новые встали дома.
Давние смертные хрипы
Сводят доныне с ума.
Где-то у рва, на погосте,
Ветви ломает гроза...
Стали деревьями – кости,
стали цветами – глаза.
Тянутся руки растений –
Руки зарытых во рву…
Бродят по городу тени,
Ветер забвенья весенний
Тихо колышет листву.