Сорок первый далёкий, сорок первый неблизкий,
Вновь мне чудится голос батальонной связистки.
Снова голос кричит мне в телефонную трубку:
«Сокол! Я Незабудка. Сокол! Я Незабудка.

Что в нём бравого, в дяде Васе?
Вон как гнёт его радикулит!
Он едва до скамейки добрался
И, на солнышке греясь, сидит.

При входе в первый класс
Она вставала радугой кровавой,
Так высоко над верой и над правдой,
Которым школа обучала нас.

Ветер, ветер – солдатское счастье!
В опустелой степи не сгони,
Не кромсай мое солнце на части,
От нежданной беда заслони.

О Россия! Россия! могучая родина,
Беспредельно огромная, как небосвод.
Даже солнце, пока полпути им не пройдено,
Тебя сразу лучом своим не обоймет.

Оглядись – в степи широкой
Трех дорог видны истоки,
Где-то ключ урчит далекий…
Вороной мой, вороной.

Однажды древняя старуха
В неясном состоянье духа
Спросила сквозь свои мечты:
– Ну, уж войну-то помнишь ты?

Село на ласку
Щедрым не было.
Но вскормлен всё же я селом,
Хоть солон был...

В бою мой друг-однополчанин,
Вдали от дома и родни,
Был тяжело осколком ранен.
Лежал и видел, как над ним

Взошла заря в багровом, дымном небе,
И у Рейхстага сгрудились бойцы.
Сам фюрер Гитлер и сам доктор Геббельс,
Как говорится, отдали концы.

Встают победители – в бронзе, в граните!
Их стать исполинская всюду видна.
Батыры встают – и уже не убить их,
Им вечная жизнь на земле суждена!

На Малой земле спокойно.
Двадцатого века войны
Остались в туманной мгле.
Но надолго ржавой стала

Нам не дано судьбой владеть,
ей управляют свыше.
Когда включает счётчик смерть,
страх разума не слышит.

Гансик из гитлерюгенда,
Фаустпатронщик вшивый,
Счастье нам обоюдное –
Оба остались живы.

В огороде мы пололи,
ты умело, я – впервой.
Прямо – поле, сбоку – поле,
а над полем – вязкий зной.