...Пошлёт меня мама за хлебом,
Когда наношу я воды.
И вот зашагаю под небом,
Что выжило после беды.

Плыли блики в речке синей
Керосиновых кругов,
Разбегались в керосине
Переблески всех цветов.

Заиграют военные песни –
Будто вспыхнут зарницы из тьмы…
И опять мы с тобою, ровесник,
Вдруг становимся словно детьми.

Шел в атаку яростный сорок первый год.
У деревни Крюково погибает взвод.
Все патроны кончились, больше нет гранат.
Их в живых осталось только семеро молодых солдат.

Мне отец оставил орден и тесак,
толстый свитер и старинный фотоснимок,
кровь армянскую и память, будто знак
на пустынных перекрёстках Крыма.

Уже не доехать бойцу молодому
До края родного, до отчего дома.
Лежит он, раскинувшись, руки разбросив,
Над ним обгорелые никнут колосья.

За мой, отцы, сегодняшний покой
С вас крепко взяли кровью и любовью,
Чтоб перед сном, склоняясь к изголовью,
Трепал я сына нежною рукой…

В Бухенвальде есть большая тачка,
брошенная здесь она стоит,
потихоньку мучаясь и плача,
чувствуя раскаянье и стыд.

Ты – радость сердца, край отцовский мой…
Но если будешь ты войной остужен,
В морозной мгле погибну я с тобой…
Ведь если нет тебя, кому я нужен?

По небу осеннему катится гром,
Дивизия наша стоит за Днепром.
Мост взорван – в мой город вступили враги,
И город во мраке, не видно ни зги,

Степь да соль. И ни души.
Солнце ест глаза.
Остров Русский. Сиваши.
Суши полоса.

Горем караулится
(Встань да посмотри!)
Харьковская улица,*
Номер дома 3.

Как займётся вдруг над селом
Розовее крови заря,
Как ударит петух крылом,
Новый день на село зовя

Была избушка на курьих ножках,
Осталась просто – о двух окошках.
А где же ножки, коль были, где?
Вначале прятались в лебеде.

Достались мне часы в наследство,
На чёрном фоне – красная звезда.
Мне новые купить давно по средствам,
Но эти мне напоминают детство,
Отца, Победу, бедные лета.