В украинской земле, за широким Днепром,
Где пылающих вишен не счесть,
Поднимается берег высоким бугром.
Там могила солдатская есть.

Бежали машины, ползли тягачи
в сплошном несмолкающем гуде.
Разбитой дорогой в кромешной ночи
спешили окопные люди.

А поезд мчится...
Вьются рельсы,
и громыхает сталь о сталь.
В теплушках шатких –
погорельцы...

Там, в Берлине, когда уезжал,
Подарила товарищу рота
С тёмной надписью светлый кинжал.
«С нами бог!» – перевёл ему кто-то.

За Красным угорьем,
на трёх верстах – сколь
изб, куда горе
вошло с войной?

У обелисков голову склоняю,
где нет имён,
одни лишь только даты…
Кто здесь лежит?..

Медленно падает
В землю крестом колокольня.
Падает вечность
На белые лица солдат.

В пылу сражения, в пылу
Большой войны потерь не счесть…
А мы с братишкою в тылу,
А мы хотим с братишкой есть.

Ночь.
Горы.
В ущелье
И холод, и мрак.

Стал город частью фронта:
Огни, окопы, рвы.
Идёт за ротой рота
По берегу Невы.

Все, кто на войне служил в пехоте,
Знают: в ней, не как в других войсках, –
Рядовой боец несет в походе
Всё хозяйство на своих плечах.

«А надоело о войне, –
Сказал со мною рядом кто-то, –
Послушать о любви охота…» –
И что-то дрогнуло во мне.

Всё хорошо, светят ясные зори,
Тихие тени в оврагах лежат…
Что ж эти кедры и звёзды в дозоре
Даже при тёплой погоде дрожат?

Он не оставил этот город.
С ним разделил и тьму, и голод,
И смерть. И не искал наград,
И не покинул Ленинград.

И выпало нам дивное богатство –
Всё, что любили, разом потерять,
И в чистом поле беженцами зваться,
И в тёплом пепле – родину искать.