В Рыбацком по берегу девочка шла
Тропой, что к Неве протянулась.
А рядом, в волнах, бескозырка плыла,
И девочка ей улыбнулась.

Ушедшие от нас в миры иные,
Покинувшие землю в скорбный час!
Я помню ваши образы земные
И с уваженьем думаю о вас.

Трепет взорвавшихся почек,
рокот весенних дождей…
Мать говорила: «Сыночек!
Мир не без добрых людей».

Нас не брали на фронт в сорок втором,
нас в убежища прятали бабки и деды.
…Ночь – пространство со всех полыхает сторон.
Утро – в пепел деревья и травы одеты.

После дождя в окопах грязь,
Да тишина, да дым махорки.
В такую б пору в самый раз
Пройтись босому по пригорку.

Я сидя спал в разрытой щели,
Уткнувшись в жесткий воротник,
К уюту шапки и шинели
За восемь месяцев привык.

Мы жили в доме два на Невском,
Здесь поселила нас война.
Порой, стекло ударом резким
Кроша, воздушная волна

Мечтаю я, как после ледохода
Пройдёт весёлый, тёплый майский дождь,
И я приду на пристань к пароходу,
С которого по трапу ты сойдёшь.

Я ставил на нейтральной мины,
Фашистов пулями клеймил,
Ел полудохлую конину,
Спал на морозе, вшей кормил.

Мой друг пришел с Синявинских болот
на краткий отдых, сразу после схватки,
еще не смыв с лица горячий пот,
не счистив грязь с пробитой плащ-палатки.

Пятнадцать лет, как началась война,
И десять лет, как кончилась она.
Мы никогда ее не забываем,
Припоминаем эти времена.

Ни шороха, ни звука, ни прибоя.
Дремотная висит над морем тишь.
Отяжелев от синевы и зноя,
Усталый ветер спрятался в камыш.

Дороги дальние, о вас я вспомнил снова
Не для бахвальства славой прежних лет,
Пусть камни ваши молча и сурово
Мой крови хранят горячий след.

Я не льстивыми здесь словами
Вас приветствую, лгать не могу,
Это правда, что мы перед вами
Все как есть в неоплатном долгу.

Как мне враги ни «помогали»,
Я все-таки еще дышу.
А то, что фронтовых регалий
На штатском платье не ношу, –