Ещё дымились здесь руины,
Когда из лётного полка,
Очистив небо над Берлином,
Вернулись три фронтовика.

Ой, голубка белокрылая,
За реку, за речку Сож,
Улетаешь в поле с милым ты
И меня с собой зовешь.

Тогда, предчувствуя беду,
Там долго солнце не вставало.
Я так хочу на Рессету –
Я никогда там не бывала.

Старик не спешил – всё уже позади,
И взор его занят был далью.
И орден висел на тщедушной груди,
Краснел потемневшей эмалью.

Я помню, на Волге о лбину быка
Баржа нефтяная разбила бока.
Утихло ненастье, разъяснилась высь.
По берегу утки и гуси паслись...

Везло: до самого Берлина
Он шёл в передовых цепях
И – ни царапины единой,
А гимнастёрка в орденах.

Девятое августа сорок второго…
Площадь Искусств. Филармонии зал…
Люди города-фронта симфонии строгой
Сердцем слушают звуки, прикрыв глаза.

Вывели… Грязный, молчащий, хмурый,
Страшно расстаться с поганой шкурой.
В рваной болотной чужой шинели,
Передвигается еле-еле.

По широкой улице нашего села
Почтальон сутулится: ноша тяжела,
Ноша неподъёмная бед людских полна,
Похоронка горькая, сердце жжёт она.

Вьюга кружится в лиственной замети.
Входит осень в судьбину мою.
Из глубин, из хранилища памяти
Дни военные достаю.

Зимний день. Повисло небо низко
Над промёрзлой дремлющей землёй.
Я стою один у обелиска
Молча, с непокрытой головой.

К хворостяному тыну
Прислонив автомат,
Нерождённому сыну
Пишет письма солдат.

Ты вспоминаешь брата, почерк аса,
Когда в краю, где кончен обмолот,
Над мирными дорогами Донбасса
Военный пролетает самолёт.

Идя за дело правое на бой,
Дышу с народом волею одною,
И если жизнь народная – прибой,
Я постараюсь быть его волною.

Война не вечна! И когда-то
Чехлы закроют пушкам рты,
А кровь и смерть – в скупые даты
На пожелтевшие листы.