НА КУРСКОЙ ДУГЕ
Мемориал. Как взятое взаймы
У вечного солдатского бессмертья,
Вмонтировано в ратные шумы
Биенье человеческого сердца.
С полыханьем угарным
Я мальчишкой знавал
Поселковой пекарни
Знаменитый подвал.
В нём хозяйничал пекарь.
А вверху, полугол,
Над поленьями хекал
Пожилой дровокол.
Для мальчишек блистали
Ярче всяческих лун
Пара клиньев из стали
И звенящий колун.
Там, где долго не меркла
Печки добрая пасть,
Забывал я и церковь,
И пожарную часть.
Пекарь с чувством и с толком
Хлеб из форм вытряхал,
Чтоб, испёкшись, по полкам
Остывал. Отдыхал.
Но пора приходила –
Рвал он пышную плоть
И пахучую, с пыла:
– Ну-ка, на-ко, Володь...
Я учён был повадке:
Хлеб к губам поднести,
Чтоб, вдохнув, как от водки,
Захлебнуться почти.
Быть в слезах и не плакать
От духмяных щедрот,
И дышать через мякоть,
Обжигавшую рот...
Был хорош, но недолог
Щедрый дух калача.
Шла война, и в посёлок
Ворвалась саранча,
Чтоб в мундирах форсистых,
С полной выкладкой блях,
На чужих, на российских
Обжираться хлебах...
Поселковые парни,
На дорогах зимы
На «снегурках», попарно,
Ждали случая мы.
Выл мотор у пекарни.
Мы решались на риск:
Зацепившись крюками,
Мы с машиной неслись.
Хлеб везли без охраны,
И голодной зимой
Мы без пары буханок
Не являлись домой.
В этом промысле нашем
Был и вызов, и спор.
Но в кабине однажды
Оглянулся шофёр.
Мы бы скрылись за клуней,
Если б в этот же срок,
Медь пистонную клюнув,
Не сработал курок.
Эхом яблони тронуло.
Страхом горло сдавило.
Пуля Лёньку Антонова
Пронизала навылет...
...Комья жирные пашен.
Зеленей густота.
Хлебородные наши
Урожайны места.
На крови только пуще
Прёт из жёлтых суреп
Для сограждан живущих
Отвоёванный хлеб.
Если помнишь солдата –
Не забудь пацана...
Недешёвая плата,
Дорогая цена.
Светят звёзды далёкие,
Дым возносится в небо...
Раздирающий лёгкие
Дух горячего хлеба!