Не подвигались стрелки «мозера»*.
И ЗИС**, казалось, в землю врос.
И лишь летело мимо озера
Шоссе с откоса на откос.

У счастливых отцы приезжают,
Насовсем приезжают с войны.
Как они веселятся, гуляют!
Всех знакомых зовут, угощают.

Была война, но мы пришли живыми,
Чтоб новой жизни сеять семена.
Во имя павших и живых во имя:
Фронтовики,
наденьте ордена!

Танька танцевала перед ранеными.
Между коек. На пятачке.
Чудеса выделывали Танины
Ножки на высоком каблучке.

В двенадцать лет мальчишкам редко
Туманит ясные глаза
Текучая, как наша речка,
Солоноватая слеза.

Лежит матрос на дне песчаном,
Во тьме зелено-голубой.
Над разъяренным океаном
Отгромыхал короткий бой

Письмо в три угла, в два крыла, в две страницы,
Как только что с облака белая птица
В ладони к солдату, – и кажется, он
Вот в эту минуту – дома.

Глубокий тыл. Как звезды ярки
Огни уральской стороны,
И, вся в лучах электросварки,
Прозрачна ночь и без луны.

Смоляне-старожилы
Толпились у горы.
В лесу звенели пилы,
Стучали топоры.

Идет комбайн по танковому следу,
Берлинцы стоя слушают наш гимн,
И слово долгожданное «Победа»
Вдруг с именем сливается твоим.

Пришел навестить, а казарма
в торжественных сборах с утра.
И осень в окне лучезарна,
и – вроде прощаться пора.

Я, словно вернувшийся с фронта,
Где каждый твой жест на виду,
Архивами Госкинофонда,
Как прожитой жизнью, иду.

А он успел перед войной жениться,
И в сорок первом Люба понесла.
Хоть рожь в полях взметнулась, словно птица,
Мужик на фронт – такие вот дела.

Забудется и Детское Село
и цепи спецпереселенцев
и как над парком гарно** и серо
когда ведут понурых пленных немцев...

Начинается день предвоенный
с громыханья приморских платформ.
Дождик в пальмах шумит и мгновенно
затихает, а на море шторм.