Снег и ветер. На улицах пусто.
Льет фонарь неприветливый свет.
Размышленьям о судьбах искусства
В полутьме предается поэт.

Морзаводцам – защитникам
и освободителям Севастополя
Кто был матросом русским бит,
Тот навсегда запомнит наших.

Провал окна. Легла на мостовую
Тень, что копилась долго во дворе.
Поставлены орудья на прямую,
И вздрагивает дом на пустыре…

Поля в воронках и в окопах,
В лесах – обугленные пни,
На большаках, на узких тропах
Крест-накрест надолбы одни.

Овеянный славною былью,
Идет он, упорен и строг.
Дорога вздымается пылью
От русских солдатских сапог.

Помню ночь войны. Сверчки орали.
Мне, мальцу, казалось в полусне,
Что летит над вьюгами Урала
Скатерть самобранная ко мне.

В боевом солдатском званье,
В гордом званье старшины,
В новом обмундированье
Возвратился дед с войны.

Судьба у каждого своя.
Пусть нелегка была моя, –
я чувствую себя богатым,
другой и не хотел бы я...
Я был солдатом.

От копоти всё небо серо.
Сраженьем воздух потрясён.
Крутые плечи офицера,
Осколком порванный погон.

Гремит медноголосие «Славянки»…
В сознании фронтовика встают
Российские вокзалы, полустанки –
Пронзительный военный неуют.

Затихает огонь
В небольшом костерке.
В алых бликах
Тихи и светлы наши лица...

Мы ночью плыли через Дон,
Хлестал волну свинец,
Свистела смерть со всех сторон, –
И думалось: «Конец!..»

Березовая тишина…
Березовая тишина,
Как парашют
На стропах, виснет.

Опять рубеж – простор твой синий,
Опять, как в дни глухой орды,
Враги страны, враги России
Хотят испить твоей воды.

Всё мне снятся гнилые болота
И объятая пламенем мга,
Где моя поредевшая рота
Отбивает атаки врага.