Хребет Евразии – Урал
Тыл и войну страны держал,
Стальной бронёй гремел в Европе,
Блистал он касками в окопе...

Лагерь.
Колючка.
Неволя.
За лагерем – степь и воля,
Поле, бескрайнее поле…

К чему слова и что перо,
Когда на сердце этот камень,
Когда, как каторжник ядро,
Я волочу чужую память?

Солдату дорог чуткий сон,
Смежающий глаза,
Когда окрасит небосклон
Рассвета бирюза

Поставленная девичьей рукой
в последнем русском выжженном местечке,
Мне с праздничною надписью такой
На КПП запомнилась дощечка.

Траншея, взрытая снарядом…
За речку откатился бой.
С разбитым пулеметом рядом
Солдат к земле припал щекой.

Мы придём на именины
В тот горбатый дом.
Испечём пирог из глины,
Уши надерём.

Белое кошмаром наползает.
Простынь, стены, потолок и дверь…
Это здесь нас по ночам терзает
Фронтовых увечий черный зверь.

На поле битвы, на чужой земле
Солдат-якут лежал в морозной, сизой мгле.
Из раны кровь текла горячим липким клеем,
Со льдом навек срастить бойца хотела.

Затих прибрежный ветерок,
Волна шуметь устала.
Стоит на море островок,
Каких у нас немало.

Вдоль некошеной травы,
Пропыленные, как мельники,
От сапог до головы,
Мы идем безостановочно,

В дубленом простом полушубке,
Поверх его – сумка с крестом, –
Казалась ты робкой и хрупкой –
Была ты отважным бойцом.

Как давно нам уже довелось фронтовые петлицы
Неумелой рукой к гимнастёрке своей пришивать,
Золотые, привыкшие к синему птицы
По защитному небу легко научились летать.

Мне довелось в составе войска
Пройти румынские поля
И у советского посольства
Сменять охрану короля.

Малая букашка по окошку
Делает в который раз круги,
Хочет отыскать на волю стежку,
Только что не скажет: «Помоги!»