Письмо. Держу его в руке.
Что в этом маленьком конверте?
Конечно, грусть в любой строке,
А вдруг и весть о чьей-то смерти?

Окаймленный горестною тенью,
Видит мир, от ярости дрожа,
Как с пальбой врываются в селенья
Рыцари отмычки и ножа.

Ты зажги мне свечу в день моих именин.
Я ни жив и ни мёртв, в небе птицей летая,
где прощальным салютом из вражеских мин
встретил мой самолёт день девятого мая.

Нет на надгробье имени и даты,
Ты погребён от родины вдали.
Не спросишь Неизвестного солдата,
Откуда родом, из какой земли.

Весенним жаворонком рея
В прозрачной майской синеве,
К нам на Амур с далекой Шпрее
Примчалась весть о торжестве.

Всю жизнь перед глазами, как живой,
Увиденный впервой солдат убитый.
Кругом движенье, гул, моторов вой,
А он у дома – всеми позабытый…

Какой бы участью бесправной
Меня ни гнули без вины
Лихие хищники страны –
Опоры им не выбить главной...

Мне стало как-то не с руки
сидеть на печке.
А ну, давайте, рысаки,
рванём уздечки!

Ах, как бабы поют в Дорожово*!
Ах, как бабоньки пляшут – страсть!
«Дорогова,
Свово дорогова...

Опять октябрь настал. Лист клена то и дело
К земле скользнёт, как гроздь рябины спелой.
Я всё бросаю вдруг – не знаю отчего.
Спешить ли надо мне? Или встречать кого?

Не скоро кончится война,
Но скоро смолкнет гром зениток.
Над переправой – тишина,
И небо тучами закрыто.

Была земля покоя лишена
Четыре года в грохоте орудий.
И, может, на минуту лишь она,
Над всей землей такая тишина.

В кабинетной тиши написали немало
о войне, поднимая архивную пыль.
Этот так, этот сяк, аж бумага роптала,
а какая правдива военная быль?

Шел на фронт я – стать пилотом.
Не прошел!
Стал командовать стрелками…
Брат пришел.

Здесь дубы не сведёшь, как бывало, в полки –
Редкой цепью стоят на поверке вечерней.
И окопы ожине* лежачей мелки,
И ползут лишь терны по ходам сообщений.