Сын подрастёт.
Вопросами наполнится
Наивный родничок его души.
Придёт он, спросит:
– Что такое солнце?
Откуда оно вышло, расскажи…

На броне по кустам и полянкам,
А потом, мысль о смерти гоня,
Ты бежишь за чадящим танком,
Но зато пред тобою броня.

А знамя помнит всё до мелочей
И землю ту, что названа ничьей.
А та земля – ничейная, ничья,
На ней дыханье свежее ручья.

В час, когда присягу принимаешь,
Не забудь с волненьем оглянуть
Всю страну от края и до края,
Весь ее многовековый путь

Друг, прости этих строк торопливых тоску:
Я иначе писать не могу.
Это хриплым и трудным дыханьем войны
Были песни мои рождены.

Агония расстрелянного танка…
Вокруг него летит комками грязь,
Смертельное он исполняет танго,
На гусенице собственной вертясь.

Принесу, войдя не постучав,
Запах дыма, горький привкус пота.
Скинешь ватник с хрупкого плеча:
Покрасивей быть тебе охота.

В окошке вагонном – то поле, то речка,
То город далёкий, то роща мелькнёт.
У станции с тихим названьем «Овечка»*
Состав замедляет стремительный ход…

Тот из вас, кто с нами шел когда-то
Тем путем, которым шла война,
Верно, видел этот дом дощатый
И шлагбаум из бревна.

Мы выбирали берёзы прямые,
стройные в нашей весенней долине,
глядя на слезы деревьев немые,
с сердцем тяжёлым берёзы валили.

Ещё мне снятся сны годов сороковых:
Бегу, бегу, бегу вдоль серых мостовых,
Стою, стою, стою в хвостах очередей,
Гляжу, гляжу, гляжу в глаза учителей!

Профессора из института Герцена,
Вы были очень добрыми подчас.
Все отдавали: знания и сердце нам,
Но многому не научили нас.

Заря лишь только высветила двор,
А за окном уже стучит топор.
Сосед Егор!
Который день с утра
Я слышу эту песню топора.

За Зееловым погас
Дымный день вдали…
На высоты пятый раз
В наступленье шли.

С газетных полос и речей на экране
Пришло наше громкое имя – «славяне».
И мы его взяли, и мы им гордились,
И с предками славой славянской сравнились…