Закат над степью был багров,
Стекал закат, как кровь, с бугров.
Как будто вымерло село.
Там, за буграми, тяжело...

Гвардейские залпы громами легли,
И дождь, словно сок виноградин,
Упал на озябшее тело земли
И в листья опять ее рядит.

Если летом зной, а весной дожди,
А зимою шинель во льду,
Если пуля над ухом свистит: «Уйди!» –
Отвечает он: «Не уйду!»

Светлее самых светлых в мире дней
Вставал тот день, осыпав струпья свастики,
И на ресницах солнечных лучей
Земля дрожала, как слезинка счастья.

Не выпускаю трубку из руки –
Мой телефон не может замолчать.
Я еле успеваю на звонки
Однополчан погибших отвечать.

Стоит над морем Ленинград
Гранитною скалой,
Как много лет тому назад,
Готов на смертный бой.

Я всё запомню так,
как есть.
Как листья улетают с веток,
как тарахтит на крыше жесть,
как ночь чиста перед рассветом.

Три дня мы в том месте кружили.
Три дня каруселил снег.
Напротив комендатуры
Во рву лежал человек.

Снег метет, снег метет –
завируха.
Ветер песни поет,
иль вызванивает лед

Сердце защемило, застучало –
Музыка вдруг близко зазвучала,
С детских лет мне самая родная.
Слушала, от счастья замирая…

Покинув бомболюки,
летела смерть к земле,
и вечные разлуки
таились в полумгле.

Когда не станет в жизни сил
И в мир иной уйду навеки,
Кто больше всех меня любил,
Пускай мои закроет веки.

– Бабушка Нэзик!
Счастливый час!
Да, конец войне и нашим бедам! –
Как буран, соседка ворвалась,
И Победа в дом шагнула следом.

Проснемся, уснем ли – война, война.
Ночью ли, днем ли – война, война.
Сжимает нам горло, лишает сна,
Путает имена.

В худом пальтишке, тощий и голодный,
Промокший и продрогший до костей,
Я пресловутый возраст переходный
Встречал в рассветной мгле очередей.