Хороним друга. мокрый снег. Грязища.
Полуторка ползет на тормозах.
Никак правофланговый не отыщет
Песчинку в затуманенных глазах.

Ты помнишь всё:
И как настырно к нему
Рвалась она, весенняя трава!
И то, как мать за полбуханки хлеба...

Всю войну и четверть века после
Сына в отчий дом ждала она.
Солнце светит, ливень ли, мороз ли –
Всё не отходила от окна.

Больше спокойствия.
Больше спокойствия.
Или к утру
Под артналетом разбитые кости я
В поле ничейном не соберу.

Чудом иль не чудом, но из боя
Вновь я вышел цел и невредим.
Материнскою твоей тоскою,
Видно, в самом деле я храним.

Разрыв беззвучный встал стеной,
Земля истерзана обстрелом.
Документальное кино
В квадрате кадра чёрно-белом.

Она прежде меня кормила,
Вытирала клеёнчатый стол
Да льняную скатерть стелила,
Не спеша подметала пол.

Судьба – души нелёгкий опыт…
Среди отеческой земли
сначала заросли окопы,
а мы – потом уже росли.

Всё было – и скользко, и круто,
Всё было – и солнце, и мгла,
Но тихая эта минута
Со мною сквозь годы прошла

От слова или жеста беглого
На детство память набрела.
Я помню, как буханка белого
Нам угощением была.

Однажды ко мне пристала корова.
Я был тогда прикомандирован
к дивизии. Рано утром, тишком, нишком,
добираюсь до передового пункта и слышу

Каким-то чудом башня уцелела,
Немало испытавшая, она
На сотню лет, казалось, постарела,
И снег лежал на ней, как седина.

Ай, базары, глаз не налюбуется:
Шашлык, шербет и пастила,
Говорит и восхищенно жмурится
Мой хороший друг Хабибула:

Давай расскажи, расскажи,
пока не забылось навеки,
какие ты брал рубежи,
какие форсировал реки.

Величие забытых –
В кладбищенских разбитых плитах,
В окопах ржавых на краю болот,
В несытой теми океанских вод...