Был с солдатом схож я мало,
был я тощим, словно тень.
И владел из арсенала
лишь пилоткой набекрень.

Ты каждый раз, ложась в постель,
Смотри во тьму окна
И помни, что метет метель
И что идет война.

Не забуду тёмную землянку
И ту ночь, прошедшую давно.
Пахли стены вешней солодянкой*,
Пахли, точно пряное зерно.

Трёхрядка на полустанке
В полуголодной стране…
Судачат меха тальянки,
Рассказывают о войне.

Почему я плачу в День Победы,
почему бывает горько мне? –
не терял я ни отца, ни деда,
никого из близких на войне...

От ветра яблони знобило,
И дождь нахлёстывал всерьёз.
Но сколько ж в день тот майский было
И бабьей радости, и слёз!

Вот так и вижу подельскую вышку,
Что, чуть живая, упиралась в небо!
Я расскажу сегодня про мальчишку,
Про эту вышку

Прицел
в бронированной стали
Плюёт огнём свистящим влёт.
Сто тысяч пуль меня достали,
Сто тысяч ищут свой черёд.

Над бурным морем Северным
Сражались истребители,
Стальные ястреба,
В свинцовом ливне веерном

У конторы ходили кони.
Майский ветер в тайге бродил.
Председатель на подоконник
Ящик – радио – взгромоздил.

Свет коптилки*. Слепо ходят спицы.
«Посижу. А ты, сыночек, спи».
Мама вяжет фронту рукавицы,
Вяжет фронту тёплые носки.

Скупясь, о войне говорили,
Была эта рана свежа.
Ещё проступала из пыли
Осколков кровавая ржа.

Серые тучи несут нам разлуку,
Серые тучи и пыль над Литвой.
В серой шинели жмешь ты мне руку,
Мой рядовой.

Говорит немецкий гад:
– Нет страшнее местности,
Чем советский Ленинград
И его окрестности.

Сын подрастёт.
Вопросами наполнится
Наивный родничок его души.
Придёт он, спросит:
– Что такое солнце?
Откуда оно вышло, расскажи…