Встань лицом на запад – погляди.
Поклонись родным твоим полям,
Видно, всё, что ждет нас впереди,
Мы с тобой разделим пополам.

Стою… А пепелище стынет.
Пилотку снял я с головы.
Село в железной паутине,
А в синем небе – журавли.

На нашей свадьбе не было гостей,
Друзья, подвыпив, не кричали «горько»,
Февраль стелил пуховую постель,
Да метроном постукивал легонько.

Во дворе военкомата
Пляшут парни под гармошку,
Разговаривают матом
И хмелеют понемножку.

Достал часы свои солдат:
Осталось несколько минут.
Он прижимает автомат,
А стрелки медленно ползут.

Он не писал с передовой,
она – совсем подросток –
звалась соломенной вдовой;
сперва – соломенной вдовой

Я помню бегущие ноги,
Кричащие рты и глаза,
И слёзы,
И слёзы у многих...

Мы шли по снежной целине.
Он был последним на лыжне,
И легче всех ему идти
По проторенному пути.

И мы бы домой возвратились со славой,
Да наша судьба оказалась иной.
Не жди, дорогая, – лежу под Варшавой
И ветры чужие поют надо мной.

Хотя порою завывали,
Не запивали – бог храни!
О горе бабы забывали
В престольно-редкостные дни.

Забуду ль я когда-нибудь,
Когда пройдет в душе невзгода,
Про свой бредовый, сложный путь,
Какой прошел я за два года?

Какие мне, бывало, снились сны
Военною зимой перед рассветом!
В них таяли на языке конфеты
И мучило предчувствие весны.

Память, солдатская память –
Строгая доля мужчин…
К ней ничего не прибавить,
Кроме седин и морщин.

И что ни полдень, то сильнее
Разрывов гром над головой…
А немцы лезли все смелее,
Но нам нельзя в открытый бой.

Ждем. Не спим. Окопы роем
от реки в пяти шагах.
Тихо-тихо перед боем
на обоих берегах.