Хоть дó ста лет на свете доживу я,
Но не забуду этот самый бой…
Мы вышли ночью на передовую,
Чтоб удержать рубеж любой ценой.

Повезло нам сегодня с ночлегом –
Печка топится, лампа горит.
И подсолнух, засыпанный снегом,
Вдалеке на пригорке стоит.

На дороге у кювета
Раскраснелась, как флажок.
От бесчисленных приветов
Таял утренний снежок.

Восемнадцать дворов,
В палисадах деревья.
Восемнадцать дымов
Поутру над деревней...

Эти братья остались с войны без отца,
И поблёкшая мать молодая
Никакого уже не ждала молодца,
На старинных бобах не гадая.

Я тётю Настю в поле встретил,
С почтовой сумкой шла она.
И разносил весёлый ветер:
«Война окончилась, война».

Где наши ленинградские дороги,
Бомбёжек раны,
шрамы артогня?..
Обычно...

Моё нищее детство, смогу ли тебя упрекнуть
За обиды и слёзы?
Это верный, по жизни единственный путь –
Через беды и грозы.

Командир батальона читал до зари «Илиаду».
Стол дощатый скрипел, и огарок чадил восковой,
И в ночи открывалось его воспаленному взгляду
Не сраженье у Трои, а бой под любимой Москвой.

Стукнет о стёкла дождик
Или шальная птица,
В мыслях одно и то же:
Может, отец стучится?

«…Был старшиной, но в керченском
бою расчёт накрыло обломками
дома. Откопали. Какие уж тут
документы? В госпитале сказал...

Она могла весь мир заесть
И разорвать в куски.
От крови порыжела шерсть,
Темней, острей клыки.

Я отца не пытаю
Про жестокость войны –
Всё по шрамам читаю,
По снегам седины.

Помню, у нас ночевали минёры.
Отгрохотал на окраине день.
Ветер забился в сугробные норы,
Снегом занёс у окошка сирень.

Видел я, как безногие
Пляшут в пыли,
Пляшут, в сторону кинув
Свои костыли.