Когда изводимся душой
То над печалью небольшой,
То над заботой – легче пуха,
Наш разум и покой смутив...

По земле поземкой жаркий чад.
Стонет небо, стон проходит небом!
Облака, как лебеди, кричат
Над сожженным хлебом.

Людей, которых нет, ушедшие следы…
До ниточки, до зёрнышка златого
Уйдёт в напев таинственное слово –
Вновь оживут отцветшие сады…

Вы видели, как корова,
Пригнувшись, землицу пашет?!
На лбу у неё корона,
У Раи, коровы нашей.

Не вздрогнул я, увидев фото,
Где пушка ввысь устремлена
И где бесформенное что-то
Вокруг… Я лишь вздохнул: «Война».

Мы изучали обнажения
Пород осадочных в Сухом Логу
И собирались в воскресенье
Разжечь костер на тихом берегу,

«Что значит "норма хлеба"?» –
Перед таким вопросом
Поглядывают в небо,
Пошмыгивают носом.

В лагере ударил соловей,
Зацвела черемуха в гаю,
Но не песни – залпы батарей
Душу растревожили мою.

Я в гарнизонном клубе за Карпатами
Читал об отступлении, читал
О том, как над убитыми солдатами
Не ангел смерти, а комбат рыдал.

Мне шёл восьмой. Не первый город
Я разменял среди зимы.
И всюду – холод, всюду – голод,
Хоть больше не было войны.

Мы родились у стен аэродрома
На лобном месте матушки-Руси,
Где в лопухах на огороде дома
Расквашивали в шалости носы;

Всё дальше тот суровый час,
Его удары глуше.
А избы старые у нас
Похожи на старушек.

Сегодня в конверте газетном
Из дома пришло письмецо,
Где вместе с сердечным приветом
Табак был положен отцом.

Их столько – по целому миру,
По пёстрому множеству стран!
Скупее дарит сувениры
Сегодня Мамаев курган.

Запомнилось: детдом, вторая группа,
Начальный счёт послевоенных лет.
Теплом казённым жиденького супа
Не каждый был накормлен и согрет.