Ослабла память? Быть того не может!
И мне ли друга нынче не узнать?
Но всё ж скажи, скажи, товарищ, всё же,
Какой пришлось нам город штурмовать?

Стою у старого квартала –
Здесь вечность время коротала.
Иду к Сенной, минуя Невский,
Где в переулках-тупиках...

Помню, в тайге, у опушки,
Девочка в чащу кричала:
«Сколько до свадьбы, кукушка? –
И кукованье считала.

Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыл

Дрожит земля от гула канонады,
Гремит под Брянском русское «ура!».
Идут вперед герои Сталинграда,
Идут освободители Орла.

К этому дню
Голову преклоню.
Надо мной не кружитесь, вороны!
Никого не оплакиваю

Они обещали когда-то
Прийти непременно домой,
И, верные слову, солдаты
И летом идут, и зимой…

Хмельные вагоны на рельсах шатались.
И Курск, и Орел позади уж остались…
И вечер окрашен был ультрамарином,
Когда я увидел в окне Украину.

Тень от белых кустов
на сугробы упала наброском.
Леденила дыханье,
и в сквере пустом – ни души.

Прошло не помню сколько лет
И сколько вечеров,
А всё в душе не меркнет свет
Мальчишеских костров.

Жил командир стрелковой роты.
Как воевал? В наградах грудь.
А я, племянник, без заботы
Их надевал, чтоб прихвастнуть.

Я уеду, как приехал, –
тихий, строгий, неспокойный.
Мама спросит через месяц:
– Он уехал, твой знакомый?

Весь встрёпанный и потный со двора
Вбежал: отец!.. И сразу тихо стало.
Из тёмных рук бумага выпадала –
И той бумаге не было конца.

Мы из столбов и толстых перекладин
За складом оборудовали зал.
Там Гамлета играл ефрейтор Дядин
И в муках руки кверху простирал.

Звезды январские тускло мерцали,
Словно потрескивая в синеве,
Стыли, дымились, оледеневали
Проруби на неве.