Меня с ним вновь весна свела:
Средь звуков оркестровой меди
Услышал трель я соловья,
Как в сорок пятом –
В день Победы,
Как в первый день после войны
В кустах заброшенных сирени.
Звучал в той трели Гимн весны,
Что слышен был во всей вселенной!
С тех пор моя открыта дверь
Певцам,
Пусть малым – но народным.
…И вновь я слышу ту же трель,
Шагая в праздничной колонне.
Мой бог! То был, конечно, он,
Укрывшись где-то по соседству,
Тот соловей, что был влюблён
В конце войны в свою невесту.
Он пел и поздравлял народ
С Победой
Накануне свадьбы.
О! Если бы с альбомом нот
В колонне был живой Алябьев!
Но рядом чья-то шла вдова,
Чей муж погиб под Сталинградом,
И соловей с оркестром рядом
Всё выдавал и выдавал
Свои победные рулады!
…А в голове мелькнуло вдруг:
В кустах разросшейся сирени
То пел не он, а младший внук
Его в сороковом колене.
Пел соловей – и день сиял,
Пел чародей, как будто ведал:
Была война, и не одна,
Но всё закончилось Победой
Живых и павших россиян.
Правдиво петь – его удел,
Весны вдыхая дивный запах,
И от салютных дружных залпов
Он не вспорхнул, не улетел –
А лишь запел самозабвенно
Для всех понятное без слов.
Он пел…
Верней, в нём пели гены
Поры военной соловьёв.