Всё дальше тот суровый час,
Его удары глуше.
А избы старые у нас
Похожи на старушек.

Шаркнул выстрел. И дрожь по коже,
Точно кнут обжег.
И смеется в лицо прохожий:
«Получай паек!»

И помнит память, хоть дырява:
Не польза обещать, а вред.
При жизни будущее здраво.
У мертвых будущего нет.

Носите ордена! Они вам за Победу,
За раны ваши честные даны.
Носите ордена, в них теплятся рассветы,
Что отстояли вы в окопах той войны.

Был ночью бой. Был ночью гром. Был взрыв – как вскрик.
В сплошном дыму, когда не видно ничего,
Вдруг где-то там, за нами, в молниях возник
Тбилиси мой таким, как знали мы его.

Не сочинял я ни стихов, ни песен,
Когда судьба свела меня с войной,
Где среди мхов, болот и рыжих сосен
Я стыл в окопе раннею весной.

Лежат солдаты после боя
И в наступившей тишине
Не торопясь дымят махрою,
Забыв на время о войне.

Расквартированный на лето,
Где ели сшиблись в тесноте,
Полк поднимался до рассвета,
А спать ложился в темноте.

Мог бы совсем не родиться,
мог бы… Но слава Творцу!
Вспомнишь забытые лица –
слезы текут по лицу.

Пришла печальная и строгая.
Не день, не два ее сюда
Везли железною дорогою
На Крайний Север поезда.

Мне всё напоминает о тебе:
И записи в блокноте, и травинка,
Та самая, что ты в губах держала
И что забыла в томике стихов.

Таял первый, безвременный снег –
Дымноватый, сырой, неподвижный,
Что еще не форсировал рек,
Не раскинул петляющих лыжней.

Я помню пламенную ругань
Освободителей-солдат.
Но ею не был я испуган –
Её ступенчатый каскад...

Ты молола зерно
И мукою наш город снабжала,
Но фашисты припёрлись
И стали тебя молотить.

Над лугами ночами клубятся туманы,
Наземь густые падают росы.
А тебя измучила старая рана.
Папироса за папиросой...