Всех похоронят времена
На склоне лет, природой данных:
Тех, чьи известны имена,
И тех, кто ходит в безымянных.
Легендарной пулемётчице
Валентине Васильевне Чудаковой
Помню, курит и охает: «Боже мой!..»
Приступ лёгочной боли долог:
Шевельнулся дымком потревоженный
Под ребром у неё осколок.
О войне-то ей думать не хочется,
Да не вычеркнешь эти годы:
В восемнадцать лет – пулемётчица,
Командир пулемётной роты.
И навек не забудется озеро,
Что однажды от взрыва дрогнуло.
Там её, как пушинку, подбросило
И о мёрзлую землю грохнуло.
А потом бытовые превратности,
После ран и контузий – хворости.
Там, на фронте, мечталось о радости,
А на долю-то выпали горести.
Оскорбительнее затрещины
Заскорузлый цинизм без края:
Обернулась хулой для женщины
Даже слава её боевая.
С обходительными, сердобольными,
Натерпелась бед с кавалерами,
Все-то были они недовольными
Фронтовыми её манерами.
Даже тот, кто взирал почтительно
На её ордена и медали,
За спиной ронял снисходительно:
– Знаем, как они воевали…
Пренебречь бы ей кривотолками,
Безразличною быть хоть для вида,
Только ранила душу осколками
Незаслуженная обида.
От растерянности – делать нечего,
Вдруг одна вот так и останется! –
Замуж выскочила опрометчиво,
Огляделась, а муж-то… пьяница!
Ах, судьба, ты за что так немилостива?
Как ты гнула её, как ломала!..
Трёх детей она всё-таки вырастила
И роман о войне написала.
Как фашистскую била военщину,
Как шагала через пожарища…
Я любил её, эту женщину.
Как сестру любил. Как товарища.