Мы стали молчаливы и суровы.
Но это не поставят нам в вину.
Без слова мы уходим на войну
И умираем на войне без слова.

Квартал горел – там шел смертельный бой,
И дом наш бомбой вражеской расколот,
Но всё же – как нас тянет этот город,
Где мы впервые встретились с тобой!

Всё было – и скользко, и круто,
Всё было – и солнце, и мгла,
Но тихая эта минута
Со мною сквозь годы прошла

Поставленная девичьей рукой
в последнем русском выжженном местечке,
Мне с праздничною надписью такой
На КПП запомнилась дощечка.

В военных снах порой еще слышны
раскатистые вздохи барабана.
Идут домой из марева-тумана
солдаты, запоздавшие с войны.

Один лишь раз всё это было:
Весна. Война. Последний бой.
Когда-то было и не сплыло,
И всё осталося со мной.

Помню в комнате нашей
четыре угла.
В каждом – узкий топчан,
и поверх – одеяло.

Сижу в окопе после боя.
Куда под пулями залез.
Над речкой небо голубое
И обгорелый чёрный лес.

«По вагонам!» – хлестнуло по нервам.
Лица сразу – как серый свинец.
Ты от нас молодым в сорок первом
Навсегда уезжаешь, отец.

Третьи сутки тащил эшелон
В тыл куда-то больного парнишку.
Паровоз так дышал тяжело,
Словно был он измучен одышкой.

Отгорят на западе закаты,
И тогда по краю тишины
По ночам домой идут солдаты,
Столько лет идут домой с войны!

Он опустился на станину,
Едва земли утихла дрожь.
Дым заволакивал долину,
Ложился копотью на рожь.

«Тиха украинская ночь…»
Для тех, кто бой уже не слышит,
Кто не увидит больше дочь
И тот кисет, что ею вышит.

В апреле сережки на вербе
Под окнами мирных квартир.
В июне стервятники в небе
И бомбами взорванный мир.

Уже он в травах, по-степному колких,
уже над ними трудятся шмели,
уже его остывшие осколки
по всей земле туристы развезли.