Сердечный друг мой пишет так:
«С войны вернусь, дожидайся меня».
Стану с войны дожидаться тебя, –
Сокруши врага, героем вернись!
Зубы сжимая, стоял я в снегу.
В снегу ли? Назвать его так не могу.
В тот день я стоял на красном снегу,
На красном от крови снегу.
Память теряя, стоял я в снегу.
В снегу ли? Припомнить теперь не могу.
В тот вечер лежал я на черном снегу,
На черном от дыма снегу.
Зубы сжимая, в снегу я лежал.
Но я, не от боли скрипя, их сжимал.
От гнева и ярости я их сжимал –
Я под Москвою лежал!
Вот он, проклятый фашистский пес, –
Я целюсь в синий от холода нос.
Москву мою ищешь, кровавый пес?
Гранату глотай мою, пес!
Падет он в этом дыму и огне!
Сколько их в этом дыму и огне?
Падет он в этом дыму и огне!
Только бы памяти чуточку мне.
Только бы с ним разделаться мне! –
Зубами срываю кольцо и кричу.
И левой рукою гранату мечу,
Но я не от боли – от злости кричу,
От ярости боя кричу…
И вот – тишина. Но не снится ли мне?
Страшно очнуться бойцу в тишине.
Знакомые лица склонились ко мне.
Но злая тревога во мне.
Заветные долго ищу я слова.
И вдруг нахожу и шепчу их: Москва!
Жива ли, товарищи, наша Москва?
Жива! Значит, жив я, родная Москва!