Мог бы кровью истечь я в кювете
И сгореть бы в Майданеке мог,
Но последний патрон в пистолете
Никогда для себя не берег.
Все вокруг полыхает пожаром,
И кричит, задыхаясь, старлей:
«Встань, пехота! Тебя ведь недаром
Называют царицей полей».
Бьют прицельно тяжелые пушки,
От разрывов спасения нет.
И в руке его, словно игрушка,
Вороненый блеснул пистолет.
Сквозь кинжальный огонь не пробиться,
Не дойти до чужих батарей,
И старлей умоляет: «Царица,
Ради бога, вставай поскорей!»
И встаем мы, уже не робея,
И бежим на разрывы гранат,
Чтоб царил в неприступных траншеях
Наш тяжелый солдатский приклад.