Да, родная, настали тяжелые дни,
Но, поверь, нашу волю не сломят они!
Помнишь прежние славные наши дела?
Как сегодня, метель над страною мела,

Из белых палат госпитальных
Лет семь или восемь назад
В деревню к родному порогу
Приехал безногий солдат.

Сегодня мне не спится.
Уснуть мешают лица.
А сколько их! А сколько!
Наташа, Вова, Колька…

Ещё туман лежит на взгорке
Холодновато и легко.
В эмалированном ведёрке
Несу парное молоко.

Совсем не сказочна она –
Солдат военная страда.
Она даёт постичь сполна
Смертельный смысл её труда.

Проплывают столетья.
Проносятся даты.
Ты всё та же –
В предутренней дрожи берёз.

Блестит булыжник лиловатый –
Идёт дорога в облака.
И водокачка, как граната,
Стоит у края городка.

Дочка, знаешь ли ты,
Как мы строили доты?
Это было в начале войны,
Давно.

Высóко в небе бомбовоз рокочет.
И чудится, и слышится внизу,
Что он, волнуясь, выговорить хочет
Такую фразу: «Я везу-у, везу-уу…»

…Тяжелый снег идет три дня.
Три дня подряд,
Три дня подряд.
И ноет рана у меня –

Ввечеру затихнет у скворечни
Воркотня накормленных скворчат.
И пойду я, человек нездешний,
По мосткам, что жалобно бренчат.

Как юны были мы, как безмятежны!..
Наш братский круг – одна душа и плоть,
Всех нас мог накормить один ломоть,
И полдень – белорусский – всех нас нежил.

В этот день еще по мутной Шпрее
Вражьи трупы вниз несла волна,
Но уже молчали батареи,
Над землей стояла тишина.

Чернел над райкомом со свастикой флаг
В оставленном нами селенье.
Пришел на колени поставить нас враг.
…И встал человек на колени.

Как жизнь, старина?
Лучше, чем в окопе!
Из разговора фронтовиков
Седина – как ордена,
Как тот дым Хатыни*…