В оградочке зелёной,
Где травы шелестят, –
Коленопреклонённый
С винтовкою солдат.

Наша юность шагала в солдатском строю,
В окопном дыму мы мужали.
И кто из друзей спотыкался в бою –
Уже никогда не вставали.

Невысок мой отец, да и друг его тоже.
Сединой и судьбой друг на друга похожи.
Сыновья – мы повыше, светлее лицом.
Но каким бы высоким и светлым я ни был...

Он сошёл на тихом полустанке
И вернулся в прошлое – туда,
Где стонали раненые танки
И ржавела мёртвая вода.

Вот это всё: поля, песчаник, глина
И соснами уставленный откос,
Деревня и Москвы-реки долина –
Можайским направлением звалось.

Ходоки ваши где-то
вспоминают о вас.
Улыбаются деды,
начиная рассказ.

Рассвет приходит бел и свят –
шеренгою наклонной
проходят будто на парад
седые почтальоны...

Не выпускаю трубку из руки –
Мой телефон не может замолчать.
Я еле успеваю на звонки
Однополчан погибших отвечать.

Воспряну ото сна,
откину одеяло.
Окончилась война,
а мне и дела мало!

А То был трёхлетний жеребец,
Хозяин табуна.
Ему за буйство наш кузнец
Дал кличку Сатана.

Мать погладит клавиши рояля,
Белые на чёрные помножит,
Чтобы чайки в небе закричали,
Чтобы ветер волны растревожил.

Городок провинциальный,
Летняя жара.
На площадке танцевальной
Музыка с утра.

Сын-то твой – от которого,
молви,
солдата?
Старшины? Или политрука?..

Третьи сутки с боем отступаем
От родных, от взломанных границ.
Кружит пепел, как метель седая.
Пахнет гарью выжженных пшениц.

Всё дальше тот суровый час,
Его удары глуше.
А избы старые у нас
Похожи на старушек.