Мне досталось
Такое большое наследство –
Мне с ним горе – не горе,
Беда – не беда,
Мой конец.

Подтаяли помаленьку ледышки-голыши,
Солнце по снегам шрапнелью кроет.
Пашня лежит
Покоробленной корою.

Есть у моих товарищей-танкистов,
Не верящих в святую мощь брони,
Беззвучная молитва атеистов:
«Помилуй, пронеси и сохрани».

Ты помнишь военную осень?
Стучали под нами колеса.
Густую зеленую озимь
Ударило первым морозом.

Шли они, как на параде.
Ряд за рядом,
Те, кто грудью своей прикрыл
Последние корабли

Лес полон то звоном, то воем,
Никак разобрать не могу,
Откуда берется такое –
Деревья, разбитые боем,

Голодуха,
голодуха…
И скули тут не скули –
Ноги мокнут,
В крынке – сухо.

И мы бы домой возвратились со славой,
Да наша судьба оказалась иной.
Не жди, дорогая, – лежу под Варшавой
И ветры чужие поют надо мной.

Ночь над нами. Метель и ночь.
И сечет по землянке снег:
Чуть задремлешь, и сон – прочь,
И опять не сомкнешь век

Грустные вести горечью полнят
Душу, и просит она одного:
Не умирайте, солдаты, кто помнит
Брата погибшего моего.

Кричала маневровая «кукушка»,
Гудел вокзал. Скрипели тормоза.
Коней вводили в красные теплушки.
А у коней печальные глаза.

Третьи сутки с боем отступаем
От родных, от взломанных границ.
Кружит пепел, как метель седая.
Пахнет гарью выжженных пшениц.

Такое площадь знала лишь однажды,
Однажды только видела земля:
Солдаты волокли знамена вражьи,
Чтоб бросить их к подножию Кремля.

Когда мы покидали свой любимый край
И молча уходили на восток,
Над тихим Доном,
Под старым кленом

Выросли, шумною ратью
Встали в округе леса…
Все тебе слышится –
Братья
Там подают голоса.