День начала Второй мировой.
Первый польский солдат неживой.
Первый польский улан, проколовший врага.
И военная правда пока не горька...

Хлеба горестные крошки
Вижу я издалека.
Подмороженной картошки
Почерневшие бока.

Гармонист во всём квартале
Раззадоривал народ –
Все частушки перебрали.
Свадьбу мамину играли...

Была война, и служил меж нас
Солдат из-под Старой Руссы.
Так вот – я вам расскажу сейчас
Балладу о странном трусе.

Ни встать, ни двинуться – такой кругом огонь!
Винтовку стиснула горячая ладонь.
Вот так лежали мы. А в сизой мгле, вдали,
Над фронтом пролетали журавли.

Мне говорили, что не надо
Таких отчаянных любить.
Что после фронта и отряда
Хорошей девушке не быть.

Лежим. Не пропадем авось.
Темно на белом свете.
Пронизывает нас насквозь
Весенний черный ветер.

Он опустился на станину,
Едва земли утихла дрожь.
Дым заволакивал долину,
Ложился копотью на рожь.

Есть в памяти мгновения войны,
что молниями светятся до смерти, –
не в час прощальный острый крик жены,
не жесткий блеск внезапной седины

Покуда жива моя бренная плоть,
Мои меня гложут долги.
Нас нынче заставили камень колоть
Для новой дороги враги.

Никто не давал нам уроков,
Как Родину нужно любить.
Ни школы, ни толпы пророков
Не могут тому научить.

Комплект газеты «Правда»
За сорок первый год.
Почины и парады:
«Дадим!»...

Послушай меня: я оттуда приехал,
Где, кажется, люди тверды, как гранит,
Где гневной России громовое эхо,
Вперед продвигаясь, над миром гремит.

Я замечаю, как мы с каждым днем
Расходуем скупее силы наши.
Здороваясь, мы даже не кивнем,
Прощаясь, мы рукою не помашем…

Я написал свое письмо
Еще весной зеленой
И до сих пор не отдаю
В бригаде почтальону.