Облака, как портянки рваны.
Август. Холодно. Даже в вате.
Что-то тискает сердце Ивана,
Так ощупывают взрыватель.

Он в нас поверил, командарм,
И мы не подвели:
Мы удержали свой плацдарм,
Клочок земли.

Передо мной раскрыт который год
Отцовский из концлагеря блокнот.
Читать не в силах я – болит душа:
В нём жив отец, едва-едва дыша.

Мой отец награждён и прощён,
водку пьёт и не плачется он.
И дорогой железной, прямой
возвращается в Крым как герой.

Сорок первый жестокий,
Сорок пятый победный.
Сорок каждый бесхлебный,
Сорок дружный и стойкий.

Пришла и к нам на фронт весна,
Солдатам стало не до сна –
Не потому, что пушки бьют,
А потому, что вновь поют,

В Берлине подготовились к параду:
Штандарты правили, чеканили кресты.
Какая сила превзойдёт армаду,
Когда до города полста и три версты?

Что несёт война, я знаю!
Потому-то в эту ночь
я природу заклинаю –
людям всей земли
помочь.

Твердил я сербского склады,
Учил я сербский стих.
Как сербские слова тверды,
Как мало гласных в них.

Всё сдвинулось – прошли века,
Иль жизнь прошла? – и не заметил.
Негаданно-нежданно встретил
В земле неблизкой – земляка.

Начало я проспал.
Рев, вопли, взрывы матерщины.
По улице, задрав –
столы, оглобли, выварки, узлы

Я убит девятого, в апреле,
В час рассветный, накануне дня,
Не успев и вскрикнуть еле-еле,
Руки разбросав по зеленя.

Я, в крепости Брестской бывая не раз,
О Вере Хорецкой слышал рассказ.
Когда приближалась лихая пора,
Она заявила: «Я – медсестра!

Четвёртый класс мы кончили в предгрозье,
Но мы о том не думали в тот год,
И детских санок лёгкие полозья
Неслись навстречу буре – без забот.

Над тобою шумят как знамена
Двадцать пять героических лет.
Отзвук славных боев отдаленных,
Весь твой путь в наших песнях воспет.