Как кровь солдатская на поле боя,
Заря течет на мутный небосвод.
Прошла атака. И над тишиною,
Над местом схватки только дым ползет.

Он был уже приговорён…
Плывёт по небу тихий звон,
Ещё не чувствуя свинца,
Ещё в объятьях у отца.

Глаза бывалого воителя
Вонзились в прожитую даль.
Дрожит в ладони Победителя
Его последняя медаль.

Ледышки да снег вместо окон,
К утру промерзает стена...
И с холодом, злым и жестоким,
С морозами – тоже война.

Ордена и медали начищены с вечера.
Две звезды – две кровиночки алые светятся.
Он идёт на парад, трудно дышит, заметно прихрамывает.

Дельцы в лимузинах, с Петровки шуршащих,
Фотографы в поисках броского кадра,
Посланцы лощёные недругов наших –
Все смотрят на сквер у Большого театра.

Снарядом руку отхватило.
Солдат не охнул и не скис.
Он побелел. его мутило.
Но сил и мужества хватило

Терпелив, и находчив,
И тверд, как булат,
До чего ж ты отходчив,
Русский солдат.

Дом с разбитой готической башней,
с развороченной взрывом стеной,
еще ночью гудящей – вчерашней, –
огнедышащий был и живой.

Шёл патруль морозной ранью –
Белый иней, чёрный лес.
Штык блестел холодной гранью,
И в глазах такой же блеск.

Все думали, что с Гитлером война
продолжится не годы, а недели.
И, сев у затемнённого окна,
с надеждой в репродукторы глядели.

Не знаю, вспомнятся ли годы
сплошных раскатов грозовых,
когда, пройдя огни и воды,
с тобой останемся в живых.

Людей, которых нет, ушедшие следы…
До ниточки, до зёрнышка златого
Уйдёт в напев таинственное слово –
Вновь оживут отцветшие сады…

Номера, номера, номера,
Нет на мраморных плитах имён.
Где, когда ты
И как умирал,
Кто расскажет мне, дядя Семён?

Убитого мной первого врага
Мне не забыть. Стелился дым по лугу,
Горели подожжённые стога…
Мы шли неумолимо друг на друга.