Даже в злую холодину,
Когда стужа лишь права,
Не рубил никто калину –
Разве можно? – на дрова.
Когда подолгу почтальонка Маня
Не навещала нашего крыльца,
Мать ставила к окну: – Зови отца,
Зови, сынок: «Иди домой, па-па-ня!»
Был так необходим самообман!
И бабы свято верили в примету:
«Вернуться должен сам, раз писем нету».
А за окном и дождик, и туман.
Я пальцем тёр вспотевшее стекло,
Замазку ковырял на старой раме…
– Не надо, мама, – говорил я маме,
Её дыханья чувствуя тепло.
Какой же был упрямый оголец!
Мне было страшно бередить ей душу.
И потому, быть может, мать не слушал,
Что слёз она не сдержит наконец.
Зато потом, когда с другими в поле
Её платок скрывался за бугром
И исчезал совсем, зато потом
Я звал отца, вот звал-то, мама, вволю!