«…А жизнь –
Она случайная.
Вот смерть –
Крепка!» ...

Открытые степному ветру,
Дома разбитые стоят.
На шестьдесят два километра
В длину раскинут Сталинград.

Незнакомо тебе это трудное слово,
Что подошвами выбито, впаяно в грунт.
Нам оно вспоминается снова и снова –
Ветровой, опалённый огнём Моонзунд.

Шла старуха по проселку
В гости не спеша,
А над нею без умолку
Чибис вопрошал

Я помню, нас готовили к параду
И дух в нас поднимали боевой.
А мы параду сами были рады
И шаг тренировали строевой.

Стоит на площади солдат
На вечном пьедестале.
Отлит из бронзы. Автомат,
И на груди – медали.

Мне спину жгли змеиным ядом,
кололи, подпускали пчел,
не помогало нипочем.
И врач сказал: «Теперь начнем

Войны дух керосиновый,
И пепла, и золы.
Везли твой воз, Россия,
Тяжёлый воз, тылы.

Вместо супа – бурда из столярного клея,
Вместо чая – заварка сосновой хвои.
Это б всё ничего, только руки немеют,
Только ноги становятся вдруг не твои.

В детстве слышал я от домочадцев,
Коль была работа тяжела,
Кто то скажет: «Где мои семнадцать!», –
Прежде чем приняться за дела.

Парень предложил покупку мне –
Орден адмирала Ушакова:
– Покупай, недорого прошу,
Будет тебе память о России.

Я совсем не помню батю,
Павшего в бою
В сорок первом, на закате,
Головой к жнивью.

Я много лет живу и думаю,
До боли душу теребя,
Что, может, кто-нибудь судьбу мою,
Что, верно, кто-нибудь беду мою

Русские буквы на сером граните.
Шепчется Одер с листвой.
Здесь, над рекой, похоронен был Витя,
Витя – наш друг фронтовой.

Да, было нелегко – не скрою.
Ведь жили в мире мы таком,
Где и осеннею порою
Случалось бегать босиком.