Я не снимаю, а сдираю
Клеймёные лохмотья с плеч.
И в День Победы примеряю
Шикарный не по росту френч.

Шел в ярме огня я, устали не ведая,
Лишь одним дышал я – близкою победою,
Полон упованием единым,
Веря, что заря блеснет над нами
И что вспыхнет солнцем над Берлином
Наше знамя.

В пятидесятых рождены,
Войны не знали мы, и всё же
Я понимаю: все мы тоже
Вернувшиеся с той войны.

Голодраной пацанвой
Нам плеснула в души радость:
С фронта объявилась сладость –
Сахар белый комковой.

Когда мы собирались по малину,
То тётка нас напутствовала вслед:
Смотрите, не нарвитесь там на мину,
Они ещё встречаются нет-нет…

Вот закончится этот год,
вот еще один ледоход, –
потерпи, браток, подожди:
разберутся во всем вожди.

Море, море… Балтийское море…
Вьются волны живой красоты.
Ты клокочешь, и в пенном просторе
Синим пламенем кажешься ты.

Всё это было в самом деле,
В войну, в приволжском городке,
Погиб ребёнок при обстреле
С ириской в смуглом кулачке.

Мой конь ещё в лугах гулял.
Тень к чёрным корневищам жалась,
И первый луч себя ещё в росе не изломал.
Мгла розовая дрогнула и с голубой смешалась.

Я убит подо Ржевом,
В безымянном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.

Где осталась от кипрея ржавая стена,
Там лежит, костьми белея, батькина страна.
Рыбоеды, чаеглоты, где-то за войной
Вы остались, патриоты, все в земле родной.

Я – друг негнущихся людей: в душе моей
И месть, и ярость с каждым днем горят сильней.
Я жив – и ты не одинок среди людей, –
Не проливай же горьких слез, мой друг, не гнись!

Когда, забыв присягу, повернули
В бою два автоматчика назад,
Догнали их две маленькие пули –
Всегда стрелял без промаха комбат.

Судьба – души нелёгкий опыт…
Среди отеческой земли
сначала заросли окопы,
а мы – потом уже росли.

Мальчишки сорок первого, подъём!
Чужие сапоги грохочут в мире.
Зовёт горнист – он был убит в четыре.
Труба поёт, и мы с тобой встаём.