Ты написал, найдя случайный адрес,
И я не знала, кто ты и какой.
Но прежде неизведанная радость
В меня вливалась каждою строкой.

Вдруг разразилась тишина
Высокой песней жаворонка.
Мы сели от тропы в сторонке.
Была военная весна.

Двадцать лет стоял на пьедестале,
А потом пошёл вдруг старшина
Поглядеть, какие люди стали,
Как живут родные и жена.

Четыре дня, четыре ночи
Метался раненый в жару.
Врачу сказал он: «Между прочим,
Я, доктор, кажется, умру!»

Землянки и окопы,
Болота и снега,
И потайные тропы
К укрытиям врага.

Ночной туман окутывает рощи.
На блиндажи ложится лунный свет.
А там, вдали, опять зловещий росчерк
взлетающих и гаснущих ракет.

Деревья просто полегли
И грубо,
И пни болели у земли,
Как зубы.

В полях за Вислой сонной лежат в земле сырой
Сережка с Малой Бронной и Витька с Моховой.
А где-то в людном мире который год подряд
Одни в пустой квартире их матери не спят.

Я родился девятого мая,
Но не в том незабвенном году,
Когда, нечисти горло сжимая,
У Европы вы шли на виду.

Как скудные от века солонцы
(Отмеченные сходным постоянством),
Судьбою наделили нас отцы,
А попросту – упорством и упрямством.

Через болота и долины,
Через овраги, реки, рвы
Нам было дальше до Берлина,
Чем немцам было до Москвы.

Я столько помню о войне!
Ржавеют в миске рыбьи жабры…
И – в напряжённой вышине
Летают тени дирижаблей…

Настанет час расплаты, –
мы в буре мировой
отбросим супостатов
на Запад огневой.

Долго пуля летела,
Кусочек свинца,
Кабы только задела –
Скосила отца.